Лев у меня, то ли провидец, то ли колдун. Как в воду глядел, когда предлагал плыть на лодке. Все дело в том, что из-за матери приходилось часто останавливаться. Не знаю, почему именно сегодня её постоянно тошнило. В общем, какие-то три версты ехали чуть ли не час. Я бы быстрее пешком дошёл. Но нельзя. Этикет, мать его.
Неожиданностью для меня стало появление в гостях у деда двух его племянников. Пётр и Павел Исааковичи ездили в Псков, чтобы перезаложить имение в Максакове Боре, где сейчас проживает один из них. Сделав дело, братья решили навестить дядю, повидать кузена, а потом заехать к Марье Алексеевне с её дочерью и семьей. В общем, собрались у Петра Абрамовича представители трёх семейств.
С первой же минуты, мне не понравился внешний вид деда. Вялый какой-то. Вроде и гостей полный дом, как он и хотел, а радости в его глазах не видно. Улучив момент, я подбирая слова. Дабы не обидеть, спросил старика о самочувствии. Думал он с похмелья такой хмурной, а оказалось у него суставы и кости ломит. Артрит, будь он не ладен.
«Вот и деду нужен оздоравливающий артефакт. Почему-то он со своими деньгами и связями не смог его приобрести », — сделал я себе заметку.
Спустя час после того как все уселись за стол и не единожды, и даже не дважды выпили, в гостиной стоял шум и гвалт. Как обычно, каждый старался перекричать другого. В один из моментов надо мной склонился дворовый Петра Абрамовича и на ухо шепнул, что дед желает видеть меня у себя в кабинете.
Я ошибся, решив, что старый хочет со мной поговорить наедине. Помимо него в кабинете находились его сын и оба его племянника. Все четверо сидели у столика, за которым мы с дедом совсем недавно выпивали. На столе вместо алкоголя и закуски была разложена карта Балтийского моря и прилегающих к нему территорий.
— Присаживайся, Саша, — кивнул Пётр Абрамович на свободный стул подле себя. Дождавшись пока я усядусь, дед всех обвёл глазами и спросил, — Дети, что вы знаете о голландском флейте «Фрау Мария»?
Фига себе дед вопрос задал. Если б я не сидел, то упал бы. Я, к примеру, об этом судне многое чего знаю. В прочем, как и о многих других. Интересна мне была в своё время тема кладов на дне морском. Любопытно послушать других и объяснение Петра Абрамовича.
Никто из троих дядек не смог вымолвить ничего путного и вовсе не потому что были пьяные. Как раз таки все трое были на удивление трезвыми. Просто не знали что сказать.
— Осенью семьдесят первого года голландское судно, шедшее из Амстердама в Санкт-Петербург, затонуло берегов Швеции, — ответил за всех я. — На борту, согласно описи находились сахар, цинк, ткани, сыр, одежда и более десятка картин из коллекции голландского промышленника и мецената Геррита Браамкампа. Холсты были куплены с аукциона графом Голициным по велению императрицы Екатерины Второй. Давнишняя история. Теперь даже уже и воды, где утонул корабль не шведские, а финские. То есть наши.
— Дорогие картины-то? — судорожно сглотнув, поинтересовался Павел Исаакович.
— Как тебе сказать, — ухмыльнулся я, — Смотря как считать. Например, стартовая цена триптиха Геритта Доу была четырнадцать тысяч гульденов. Один гульден тогда содержал два с четвертью золотника серебра. Дальше сам считай.
— Ну, наш-то рубль всяко разно потяжелее будет, — видимо гордясь нашей валютой, пригладил свои усы дядя.
Ага. Нынешний серебряный рубль содержит восемнадцать грамм серебра и за него дают четыре рубля ассигнациями. Это я теперь знаю и очень от этого расстраиваюсь.
— Отец, а к чему ты заговорил про корабль, утонувший почти полвека назад? — задал резонный вопрос Вениамин Петрович, — Ведь не для того, чтобы Александр Сергеевич нам уроки истории времён Екатерины Великой преподавал.
— Дело в том, сын, что я хочу достать те картины, о которых только что Саша рассказал, а вы мне в этом помогли, — в очередной раз дед окинул всех нас взором. — Я знаю, где лежит судно.
Хм. Я тоже знаю где «Фрау Мария». Как, впрочем и некоторые другие корабли.
— И что ты с ними хочешь сделать? — спросил Пётр Исаакович, — Попробуешь в России продать? Так ведь сыщут. Деда, Абрама Петровича, в своё время в Томск сослали, а нас всех, думаю, и вовсе в Забайкалье на Нерчинские рудники загонят серебро добывать. Уехать на старости лет за границу, там продать и прятаться от всех?
— Так мы эти картины Александру Первому и отдадим, — заявил старик.
Однако смелый оказывается мужик, Пётр Абрамович. В целом затея, конечно, дерзкая и авантюрная, но если с умом подойти вполне осуществимая.
Итак. Что мы имеем? Флейт «Фрау Мария», как и в моём мире, существовал, и так же, перевозя полотна, затонул. Скорее всего, он и по сей день лежит на дне моря со своим драгоценным грузом, иначе об этом знали бы все.
— Предположим мы найдём корабль, поднимем картины и отдадим их Императору,– дошла и моя очередь задавать вопросы, — Очень даже верю, что он заплатит звонкой монетой. Пусть не именно деньгами, но как-нибудь выкрутится. В конце концов, подарит земли — это тоже вполне себе годный финансовый актив. А тебе, Пётр Абрамович, какая выгода? У тебя разве денег нет? Неурожай и скот падёт? Крестьяне все сбежали?
— Деньги меня в задуманном деле интересуют меньше всего, Саша. Хотя и они лишние не бывают,– ласково улыбнулся мне в ответ старый, — А забота моя такая — титул я хочу у государя-батюшки выпросить.
Ну, дед красавчик. Мне аж захотелось встать и поаплодировать. Вот это по-нашему. Трахать — так королеву, тырить — так миллионы. Слава Богу, выяснились стариковские хотелки.
Три брата-акробата, то есть мои двоюродные дядьки сто процентов согласятся помочь Петру Абрамовичу. От Вениамина еще не так слышно, а вот от обоих Исааковичей звон стоит, словно у них в головах идёт дождь из царских империалов.
А я что? Я ничего. Я за деда. Я, вообще, за любой кипешь, кроме голодовки.
Глава 10
— Пётр Абрамович, а существует хотя бы черновой план того, как мы провернём столь захватывающую операцию? — задал вполне резонный вопрос Павел Исаакович.
Нужно заметить — очень важный вопрос. Я, например, с ходу могу предложить пяток вариантов осуществления дедовой задумки. При этом каждый следующий будет фантастичнее предыдущего. Поэтому мне хотелось бы услышать, что надумал старый.
— Едем в Ревель. Там хорошие люди и отца помнят, и меня хорошо знают. Обещали при надобности парусный баркас мне в аренду дать. В каждом письме ждут, да в гости зовут. Затем вы, — с этими словами дед вытянул палец в сторону Петра и Павла, — ведёте судно к финским берегам. Находим флейт, поднимаем со дна картины и возвращаемся обратно. Это вкратце.
Пипец, вот так всё просто и гениально! Просто обтекаю…
Я пока не спрашиваю, откуда деду известны координаты, где затонул флейт. Кто его знает, может его отец или он сам с капитаном этой самой «Фрау Мария» бухал и тот указал место на карте, где он корабль профукал. И даже в этом случае точка на карте вырастает в квадратные мили поиска. Учитывая точность существующих сейчас измерительных приборов и своеобразие местной картографии, то даже зная точные координаты можно всего лишь сказать, что судно лежит «где-то в той стороне».
В тех местах, где затонул флейт полно островов. Я знаю, около какого из них покоится судно. Так же мне (а точней сказать, Виктору Ивановичу, моему тульпе и ходячей энциклопедии) знакомы визуальные ландшафтные ориентиры, позволяющие существенно сузить область поиска. Так что неважно настоящие координаты у старика или нет. Я могу привести нас туда, куда нужно, но всё равно необходим гидролокатор. Желательно с функцией бокового обзора, какой был у финских драйверов, нашедших этот злополучный корабль.
А кто или что мешает мне сделать перл, заменяющий локатор? Я ведь буквально вчера примерно о таком читал в книге прадеда. Ветвь Движения работает, в том числе и со звуком. Значит нужен артефакт-сонар, который можно отпустить в воду, добавив в него узел, чтобы шла передача информации на сопряжённый перл из ветви Света. Этот можно будет и на голову надеть, чтобы меньше эссенции качать. Немного мудрено, но вполне осуществимо. К тому же контролировать придётся только сонар, поскольку он будет далеко от меня.